– Письмо «Вы мне враги…» пришло в редакцию за полгода, а то и за год до публикации. Редактором тогда был Толя Дмитриев, я – ответственный секретарь. Прочитал он, дал мне почитать. Я испытал легкое потрясение. Дали почитать В. Рыжиху, секретарю обкома по идеологии. Ну, и спрятали это письмо в архив.

А когда задули эти ветры перемен, в московских газетах стали разворачиваться дискуссии (наигранные еще, понятно, что там еще все под контролем). И вот как-то звонит Рыжих: Коля, у тебя где это письмо? Что бы можно было с ним сделать? Я говорю: давай опубликуем и пообсуждаем. Он: нет, это опасно. Давай посовещаемся на бюро. Ты подготовься и с таким предложением выйди.

Так и сделали. Я выступил: чтобы оживить работу комсомольских организаций есть предложение провести дискуссию на страницах газеты вокруг этого письма. Напечатаем письмо, где очень критично оценивается комсомол, и дадим несколько мнений, которые в пух и прах его разбивают.

Недели две – по кругу – члены бюро с этим письмом знакомились. На следующем заседании мнения разделились примерно пополам. Спорили жестко, в итоге сошлись на том, что письмо публиковать не будем, а подготовим выдержки из него – и дадим отлуп.

Андрюша Бросман у меня тогда был заведующим отделом комсомольской жизни. Я ему даю задание: выбери кусочки из письма, найди тех, кто сможет дать достойный ответ…

Проходит недели две, я говорю: неси, что получилось. Он дает мне эти «отповеди». Я читаю: все нормально. Ну, а какие фрагменты из письма? Он: Коль, да тут вроде ничего лишнего нет, что тут убирать? Я говорю: понимаю, что убирать нечего, но есть поручение, не выполним, завтра меня выкинут, придет кто-нибудь другой и тебя выкинет. Он: ну тогда, может, ты сам выберешь…

Я почитал и думаю: а правда, что тут убирать? И все-таки несколько самых резких абзацев (где чуть ли не на Политбюро ЦК КПСС накат шел) убрал. Ну и дали мы на развороте большое письмо, а вокруг маленькие отклики – как моськи огрызаются на него.

Ну и началось. Конечно, такого резонанса бы не было, если б не стечение обстоятельств. Самсонов, первый секретарь обкома партии, ушел в отпуск и в день выхода газеты укатил куда-то на юга. На царство остался Олег Владимирович Казаров, «любимец» нашей газеты. (Он имел на нас зуб с 1984-1985 года, с фельетона А. Кузнецова «Как съесть чижика?».)

Казаров сработал в своем стиле. Он тут же (как потом рассказывали) по спецпочте отправил этот номер газеты в ЦК КПСС – что вот, мол, совершена идеологическая диверсия. Нужно срочно принимать меры. То есть он хотел заручиться поддержкой Москвы и сразу – пока Самсонова нет – со всеми тут разобраться.

Вызвал меня первый обкома Моисейчев, потом повели меня к Баскаковой (секретарю по идеологии обкома партии). Примерно через день приезжает комиссия ЦК ВЛКСМ (им, видимо, спустили ЦУ из ЦК партии). Еще через день приезжает какой-то мужичок из ЦК КПСС. Они разбираются тут, а параллельно оттуда всякие слухи до нас доходят. До сих пор я не знаю, насколько это достоверно, но якобы дело было так.

Эта газета попала на стол секретарю ЦК по пропаганде А.Н. Яковлеву. Якобы он прочитал и написал примерно такую резолюцию: в период перестройки на страницах молодежной печати возможны дискуссии о роли комсомола в обществе. То есть, может быть, ребята немного и перегнули, но ничего страшного.

Потом эта газета якобы попадает к Лигачеву, другому секретарю ЦК. Он написал: срочно выехать, разобраться, в течение трех месяцев уволить. И якобы дошло до Горбачева. Он прочел и написал, как всегда, ни нашим, ни вашим: вопрос неоднозначный, надо разобраться, все взвесить и только потом принять решение. В итоге получилось по-лигачевски…

Во-первых, Самсонов примчался со своих югов тоже через день – отозвали. И началось это разбирательство. Бодяга тянулась ровно три месяца. И через три месяца Рыжиха послали в «Ульяновскоблснаб» набираться ума-разума. А меня – заведующим отделом в «Ульяновскую правду» (было заседание бюро обкома партии, где мне закатили строгий выговор – без занесения).

Ну и как потом в кулуарах говорили, Самсонов, вернувшись с югов, дал Казарову такую вздрючку… Ты чего, мол, сделал?! На всю страну меня, область! Не мог здесь по-тихому разобраться?

Записано 18.6.2003 г.